Нати Йеффет, «Авода Шхора», 18.10.2007/
Эялю Свирскому 33 года. Стажировался в Ассоциации за гражданские права. Проработал над индивидуальными трудовыми исками три года, после чего присоединился к «Юридической Клинике` в Тель-Авивском университете. За время своей работы в Клинике Свирский добился прецендетного вердикта Верховного Суда, обязывающего компании следить за соблюдением прав работников , нанимаемых через подрядчиков (кабланов), в деле Натальи Шмуэловой, и вердикта в пользу работницы супермаркета, уволенной после того, как она заболела раком. Клиника помогла учредить шесть новых рабочих комитетов: охранников больницы `Каплан`, охранников сельскохозяйственного факультета в Реховоте и охранников Еврейского Университета, журналистов газеты `Гаарец`, работников `Кастро` в Рамле и работников кафе `Элит Кофи Ту Гоу` на площади перед Тель-Авивским университетом.
Сегодня работа по учреждению новых рабочих комитетов продолжается. `Размах огромный`, — говорит Свирский. — `Мы буквально трещим по швам. Когда я основал проект по созданию профсоюзов около года назад, многие считали, что время комитетов и союзов давно прошло, что никто не захочет объединятся, что это архаично. Сегодня ясно, что этот инструмент необходим`.
В последнее время к Клинике присоединились несколько видных общественных активистов, чтобы помочь в текущей работе и основать более прочную инфраструктуру. Среди них Д–р Ами Ватури, председатель `Общественно–Экономического Колледжа` Шай Коэн, Лиат Йакир, Асаф Манор и Шай Гали.
— Как началось учереждение рабочих комитетов?
— Мы состоим в `Форуме Прав Трудящихся`. Это – профессиональной объединение, в нем, кроме нас, еще `Кав Ле Овед`, Ассоциация за Гражданские Права, женское лобби Кнессета, `Итах` и многие другие. Этот форум пытается продвинуть соблюдение рабочих прав самыми разными способами: законодательным, через аппеляции в различные министерства, СМИ, и так далее. На каком–то этапе я понял, что чего то недостает, что все наши способы в конце концов зависят от готовности государства сделать то или иное или от готовности работника идти через суды. А соблюдение государством рабочих прав на самом деле — очень скромное.
Мы решили попытаться начать бороться через рабочие комитеты. Этот способ выражает солидарность и демократию: ведь работа – главная составляющяя нашей жизни, и если на месте работы нет демократии, соблюдаются интересы только одной стороны, получается, что и жизнь в стране вообще значительно менее демократична, чем хотелось бы. Да, гражданин может выбирать раз в четыре года и у него есть свобода слова, но на самом деле большая часть общества не принимает участия в политическо–партийной игре, и у нас есть настоящий шанс сделать жизнь сограждан более демократичной.
— Но для этого все–таки уже есть Гистадрут
— Мы поняли, что среди `слабых` работников рабочих комитетов нет. Это не потому, что Гистадрут `плохой`, а просто потому, что его структура этого не позволяет. В Израиле около 300,000 работников наняты через подрядчика (`овдей каблан`), и 39% работников на израильском рынке труда получают меньше 2,000 шекелей в месяц.
Вакуум Гистадрута
`Гистадрут — единственная в своем роде организация среди профсоюзов`, — говорит Свирский, — `так как она была построена сверху вниз. Она обеспечивала евреев работой, и построила почти все экономические учереждения страны. В 50е и 60е годы ей принадлежало большинство заводов, она была экономической силой государственного значения, и могла диктовать условия найма и труда. Таким образом она и добивалась коллективных соглашений – от всерыночных до профессиональных, подписывая соглашения от имени целых отраслей – охранной, транспортной, текстильной и так далее. Так определялись условия труда в Израиле. Это не было совсем плохо – в Израиле был один из высочайших в мире процентов членов профсоюзов среди работников. Гистадрут был партией МАПАЙ, а МАПАЙ была Гистадрутом.
Однако слава Гистадрута давно миновала. Покойный журналист Арье Каспи писал в свое время, что Гистадрут потерял две трети прежнего влияния. Самым тяжелым ударом стал закон о государственном здравохранении 1994г., который освободил членов различных больничных касс от автоматического членства и в профсоюзе. `Сначала Гистадрут остался с 20ю процентами своего прежнего состава`, писал Каспи, и доходы от взносов упали соответственно. `до сих пор члены Гистадрута сидят по горло в долгах, которых они не создавали. Потом под давлением министерства финансов Гистадрут согласился выплачивать поликлиникам 20 миллионов шекелей в год на последущие 22 года. В результате Гистадрут ослабел, и уже не может защищать работников`.
Так и произошло. `Беда в том`, — добавляет Свирский, — `что, когда Гистадрут ослабел, инициативу не перехватили выросшие снизу профсоюзы, их просто не было. В итоге все соглашения оставались на бумаге, и никто их не соблюдал; это был конец организованного труда`.
— Вы разговариваете с Гистадрутом?
— Разговариваем.
— Вы убеждаете перенять у вас инициативу организации комитетов?
— Конечно, в этом весь смысл. С самого начала мы хотели прежде всего достаточно раздразнить Гистадрут, чтобы он принялся за дело. Уже есть некоторые признаки, что он начинает действовать в нужном направлении. Достаточно ли? — Нет, потому что это огромная, неуклюжая организция, в которой даже если кто-то и хочет чего-то сделать, всегда находятся те, кто хочет прямо противоположного.
Время, когда Гистадрут переймет у нас наш метод работы, еще далеко, и это зависит еще и от самой структуры Гистадрута. Сегодня председатели региональных комитетов звонят хозяевам, вместо того чтобы организовать работников и создать местную ячейку, которая сама сможет бороться за свои права. Гистадрут действует как неправительственная организация, юридическими способами. У них огромный юридический отдел, так что не ясно, есть ли у них вообще интерес создавать рабочие комитеты.
У Гистадрута нет культуры рабочих комитетов, нет курсов для региональных организаторов, которые могли бы помогать молодым рабочим комитетам, как это делаем мы, через социально–экономический институт. Он не занимаются в достаточной мере работающими через подрядчиков, и вообще не признает местных комитетов. Например, если есть подрядчик, на которого работают по всей стране, то с точки зрения Гистадрута все его работники представляются одним комитетом. Это же абсурд.
— Почему в Гистадруте так поступают?
— Если честно, я и сам не знаю. Мы уже полгода назад попросили у них обьяснить нам свою позицию, но они не ответили. Можно увидеть в их поведении некоторую логику. Наверное, они хотят, чтобы сила работников была бы больше, чтобы они имели больше влияния. Но в таком случае разумнее создавать национальные комитеты, как, например, профсоюз такой-то фирмы по охране по всей стране. Но если ты заставляешь работника искать себе товарищей по профсоюзу по всей стране, ты просто отнимаешь у него право организации. Причем повсеместно.
— Как вы видите ваш проект через еще пару лет? Все–таки шесть рабочих комитетов – это капля в море…
— Организованных нами работников действительно всего несколько сот, но Израиль страна маленькая, здесь можно развернуться.
— Возможно ли, что большинство работников вообще не хотят организововаться, что они хотят соревноваться друг с другом, один на один? Может быть, вы предлагаете услугу, которая уже не нужна?
— Некоторые из нас тоже так считали, но оказалось совершенно иначе. Люди хотят объьединятся и бороться за свои права, и даже готовы платить за это и идти на некоторый риск. Конечно, сегодня общество значительно менее солидарно. На многих участках рынка люди действительно ищут только личного обогащения, но это не относится к `черной` работе – уборке, охране, где организация происходит главным образом для того, чтобы добиваться основных прав. В этих профессиях профсоюзы становятся все более популярными.
На предприятиях вроде `Гаарец` это сложнее, а в таких отраслях, как хай–тек, где рабочие права еще кое–как соблюдаются, это еще трудней. Мы работаем больше со `слабыми` работниками, но и не только. Я, наверное, был бы рад видеть сильные профсоюзы и в хайтеке – я думаю, что через несколько лет в Израиль вполне может начаться ввоз `дешевых` программистов из Китая, что повлечет за собой массовые увольнения. Я думаю, что, если работник в какой бы то ни было области – хороший работник, нельзя допускать, чтобы от него избавлялись просто так, ради хозяйской прибыли.
Перспектива 
Обсуждение
Комментариев нет.