Йонатан Мендель, «The London Review of Books», 3.03.2008/
Год назад я подал заявление на должность корреспондента газеты израильской газеты `Маарив` на оккупированных территориях. Я говорю по-арабски, преподавал в палестинских школах и принимал участие во многих совместных еврейско-палестинских проектах. Во время рабочего интервью мой потенциальный босс спросил, смогу ли я быть объективным: я провел слишком много времени среди палестинцев, и, разумеется, я буду тенденциозен – в их пользу. Работы я не получил. Следующую попытку я сделал на сайте `Walla`, самом популярном интернет-ресурсе Израиля. На этот раз меня приняли, и я стал корреспондентом по Ближнему Востоку. Очень скоро я осознал, что имела в виду директор Института Информации и Коммуникации при Еврейском университете в Иерусалиме Тамар Либес, когда она сказала: `Журналисты и публицисты видят себя не сторонними критиками, а активистами сионистского движения`.
Я не хочу сказать этим, что израильская журналистика грешит отсутствием профессионализма. Коррупция, упадок общества и мошенничества расследуются газетами, телевидением и радио с достойной похвалы решительностью. Израильтяне слышат, что именно делал или не делал бывший президент Кацав со своими секретаршами, и это доказывает, что СМИ выполняют свой долг `сторожевого пса`, даже рискуя навлечь на страну внутренний и международный позор. Темное дело с квартирной сделкой Ольмерта, сделка Шарона с таинственным `греческим островом`, любовное приключение Нетаниягу, тайный счет в американском банке у Рабина – все это свободно обсуждается в израильской прессе.
Когда речь идет о `безопасности`, такой свободы уже нет. Теперь это – `мы` и `они`, Армия Обороны Израиля и `враг`; милитаристский дискурс, единственно разрешенный, заглушает любой другой возможный нарратив. И не то чтобы израильские журналисты выполняли чей-то приказ или следовали установленной системе правил – нет, они просто хорошо относятся к своим `силам безопасности`.
В большинстве статей об израильско-палестинском конфликте участвуют, как правило, с одной стороны `Армия Обороны Израиля`, с другой – просто `палестинцы`. В репортажах о столкновениях израильская армия `сообщает` или `подтверждает`, тогда как палестинцы `утверждают`. Например, `Палестинцы утверждают, что ребенок был тяжело ранен выстрелами Армии Обороны Израиля`. Нет ли здесь выдумки? `Палестинцы утверждают, что израильские поселенцы им угрожали`. Но кто эти `палестинцы`? Кто это `утверждает` – весь палестинский народ, граждане Изриаля, жители Западного берега и сектора Газы, те, кто живет в лагерях беженцев в соседних арабских странах, те кто живет в диаспоре? Как может серьезная статья сообщать об `утверждении`, сделанном безымянными `палестинцами`? Почему почти никогда нет имени, агентства, организации, источника этой информации? Может, потому, что в этом случае информация выглядела бы более правдоподобной?
Когда же палестинцы не `утверждают` и не `заявляют`, их точка зрения попросту не слышна. `Кешев`, Центр защиты демократии в Израиле, расследовал, как ведущие израильские телеканалы и газеты освещали гибель палестинцев в одном отдельно взятом месяце – декабре 2005 года. Они обнаружили 48 сообщений о гибели 22-х палестинцев. Однако только в восьми случаях сообщение, поступившее от изриальской армии, сопровождалось реакцией из палестинского источника. В остальных сорока случаях событие описывалось исключительно с точки зрения израильской армии.
Еще один пример: в июне 2006 года, когда изриальский солдат Гилад Шалит был `похищен` с израильской стороны окружающего Газу `забора безопасности`, Израиль, согласно изриальским СМИ, `задержал` около 60 членов Хамаса, 30 из которых были избранными депутатами палестинского парламента, и 8 – министрами в палестинском правительстве. В результате хорошо спланированной операции израильтяне захватили и посадили в тюрьму палестинского министра по делам Иерусалима, министров финансов, просвещения, внутренних дел, жилищного строительства и тюрем, министра по делам религий, министра стратегического планирования, а также мэров Вифлеема, Дженина и Калькилии, главу палестинского парламента и четверть его состава. Все эти люди были взяты поздно ночью в собственных постелях и перевезены на территорию Израиля, вероятно, для того, чтобы послужить (как Гилад Шалит) `разменной монетой` в будущих сделках, что не сделало эту операцию `похищением`. Израильтяне никогда не похищают: они `задерживают`.
Израильская армия никогда никого специально не убивает – да, такому положению дел могла бы позавидовать любая другая вооруженная организация! Даже когда бомба весом в тонну сбрасывается на густонаселенный район в Газе и убивает, помимо одного вооруженного боевика, еще 14 ни в чем не повинных гражданских лиц, это не называется преднамеренным убийством: это `точечная ликвидация`. Израильский журналист может сказать, что солдаты `попали` в палестинцев, или `застрелили их по ошибке`, и что палестинцы `попали под огонь` либо `Были убиты по ошибке`, или, например, `нашли свою смерть` (как если бы они ее искали), но убийство — это вне обсуждения. Но какими бы словами мы не пользовались, результатом стала смерть от рук израильских `сил безопасности` с момента начала в 2000 году Второй интифады 2087 (двух тысяч восьмитесяти семи) палестинцев, не имевших ничего общего с вооруженной борьбой.
У Армии Обороны Израиля, согласно израильской прессе, есть еще одна странная особенность: она никогда не начинает первой, никогда не решает атаковать противника и не предпринимает наступлений. Она только `отвечает`. Она `отвечает` на ракеты `касам`, `отвечает` на теракты, `отвечает` на палестинскую агрессию. Это делает всю ситуацию настолько более деликатной и цивилизованной! Израильскую армию заставляют воевать, разрушать дома, стрелять по палестинцам – и убить 4485 человек за последние 7 лет – но за все это солдаты не несут ответственности. Они сталкиваются с противным врагом, и обязаны `ответить`. То, что их действия – блокады, аресты, комендантские часы, стрельба и убийства – и являются главной причиной реакций палестинцев, повидимому, не интересует прессу. Так как палестинцы тне могут `отвечать`, израильские журналисты выбирают для них из словаря какой нибудь другой глагол: они `мстят`, `провоцируют`, `нападают`, `подстрекают`, `швыряют камни`, `стреляют ракетами`.
Интервьюируя в июне 2007 года спикера `Бригад Эль-Аксы` в Газе, Абу Кусая, я спросил его, в чем смысл стрельбы ракетами `касам` по израильскому городу Сдерот. `Ведь армия должна будет ответить` – сказал я, не осознавая предвзятости, уже прозвучавшей в моем вопросе. `Но ведь это мы отвечаем, — сказал Абу Кусай, — Мы – не террористы, мы е хотим убивать… но мы противостоим постоянным вторжениям израильтян на Западный берег, их нападениям, блокаде наших земель и наших источников воды`. Слова Абу-Кусая были переведены на иврит, но Израиль пордолжал каждую ночь совершать рейды на Западный берег, и израильтяне не считали, что это приносит какой-либо вред. Ведь, в конце концов, это было только ответом.
Во времена многочисленных израильских рейдов в Газу я спрашивал моих коллег: `Если вооруженный палестинец перейдет границу, войдет в Израиль, поедет в Тель-Авив и будет стрелять по людям на улице, он будет террористом, а мы – жертвами террора, не так ли? Но если израильская армия переходит границу, входит глубоко в Газу и начинает стрелять по их бойцам – кто здесь `террорист`, а кто – `защитник`? Мой приятель Шай, из отдела графики, прояснил для меня это дело: `Если ты войдешь в Газу и будешь стрелять по людям, то ты – террорист. Но если это делает армия, то для того, чтобы израильтянам стало безопаснее жить. Это – выполнение решений правительства!`
Еще одно интересное различие между `нами` и `ими` проявилось, когда Хамас потребовал в обмен на Гилада Шалита освободить 450 своих заключенных. Израиль объявил, что он освободит, но не тех, у кого `руки в крови`. А `руки в крови` – всегда у палестинцев, и никогда – у израильтян. Не то чтобы евреи не убивали арабов, но просто руки у них – не в крови, а если их и посадят, то выпустят через несколько лет. Не говоря уже о тех, у кого руки были в крови, но это не помешало им стать нашими премьер-министрами. И мы не только `более невинны`, когда мы убиваем, но и олее ранимы, когда задевают нас. Обычный репортаж о попадании ракеты `касам` по Сдерот звучит так: `Ракета упала возле жилого дома, трое израильтян плучили ранения, и еще 10 человек пострадали от нервного потрясения`. Разумеется, нельзя легкомысленно относиться к этим жертвам: ракета, попадающая в дом среди ночи, способна-таки довести до нервного потрясения. Однако нужно также помнить, что нервное потрясение у нас существует только для евреев. О палестинцах никогда не услышишь таких слов. Очевидно, они – очень крепкий народ.
Опять же на зависть всем другим армиям, АОИ убивает только самых важных персон. Постоянный рефрен израильской прессы звучит так: `Был уничтожен высокопоставленный деятель Хамаса `. Видимо, `низкопоставленных` деятелей либо не находят, либо не убивают. Корреспондент израильского телевидения в секторе Газы Шломи Эльдар написал об этом явлении в своей книге `Слепцы в Газе` (2005 год). Когда в 2003 году был убит Рийяд Абу Зияд, израильская пресса повторила заявление арми, что он был `главой военизированного крыла Хамаса в Газе`. Эльдар – один из немногих любознательных израильских журналистов – обнаружил, что Абу Зияд был всего лишь секретарем хамасовского клуба бывших заключенных. `Это был один из тех частых случаев, когда Израиль `повысил` палестинского активиста`, — писал Эльдар, — `После каждого убийства каждого незначительного деятеля `повышают в должности`.
Заявления Армии Обороны Израиля прямо повторяются прессой – это явление имеет причиной как недостаток доступа к информации, так и нежелание журналистов показать, что армия неправа, или что солдаты совершают преступные деяния. `Армия действует в Газе` (или Дженине, или Туль-Кареме, или в Хевроне) – это выражение, применяемое армией и подхваченное прессой. Зачем осложнять жизнь читателя или слушателя? Зачем рассказывать им, что делают солдаты, какой страх они внушают, как он приходят на танках и бронетранспортерах и разрушают жизнь целого города, еще больше усиливая ненависть и жажду мести?
В прошлом месяце, в качестве меры против ракет, Израиль решил прекратить подачу в сектор Газы электричества – на несколько часов в день. Несмотря на то, что это означает, например, что от электричества будут отключены и больницы, объявлялось, что `Правительство Израиля решило пойти на этот шаг в качестве очередного применения оружия, не угрожающего жизни`. Еще одна вещь, которую делают солдаты, называется `хисуф`. На общепринятом иврите `хисуф` означает открыть что-то спрятанное, но армия использует это слово в смысле `очистить район от потенциальных мест укрытия вооруженных палестинцев`. В течение последней интифады, израильские бульдозеры Д-9 разрушили тысячи палестинских домов, вырвали с корнем тысячи деревьев и оставили после себя тысячи сравненных с землей теплиц. Разумеется, приятнее слышать, что армия `зачистила местность`, чем что она уничтожила собственность, гордость и надежду палестинцев.
Другое полезное слово – это `кетер`, `корона` на иврите. Это – эвфемизм для обозначения комендантского часа, когда каждый, кто выйдет из дому, рискует получить пулю в лоб. `Военная зона` – это место, где каждый палестинец может быть убит, даже если это – ребенок, не имевший понятия, что он входит в `военную зону`. Кстати, палестинские дети обычно `повышаются в должности` до `палестинских подростков, особенно когда они бывают `случайно убиты`. Еще пример: изолированные израильские форпосты на Западном берегу называются `незаконными форпостами`, в отличие от израильских `поселений`, которые, видимо, `законны`. `Административный арест` означает заключение под стражу человека, который не был отдан под суд и даже не был формально обвинен. В апреле 2003 года в такой ситуации находилось 1119 палестинцев. А ООП всегда упоминается аббревиатурой, и никогда – полным именем, так как слово `Палестина` почти никогда не используется: говорят `палестинский президент`, но никогда – `президент Палестины`.
Писатель Давид Гроссман говорит в своей книге `Желтый ветер`: `Общество, находящееся в кризисе, придумывает для себя новый словарь, и, постепенно, появляется новый язык, в котором слова не описывают действительность, а, напротив, пытаются скрыть ее`. В официальном документе (отчет Накди), определяющем правила передачи новостей в эфир, была сделана попытка запретить употребление словосочетания `Восточный Иерусалим`.
Запреты не всегда касаются географии. 376 человек пали жертвами `точечных ликвидаций`; из них 150 были гражданскими лицами и не являлись `точками`, предназначенными к `ликвидации`. 20 мая 2006 года 2-й канал израильского телевидения сообщил об очередной `точечной ликвидации` в Газе, призванной ослабить стрельбу `касамами`. Известный израильский корреспондент-арабист Эхуд Яари уселся перед микрофоном и сказал: `Убитый – Мухаммад Даду из `Исламского Джихада`… эта операция – часть новой войны, направленной на ослабление активности запускающих `касамы`.` Ни Яари, ни представитель армии не потрудились сообщить, что вместе с ним быти убиты четверо невинных людей, и еще трое получили тяжелые ранения, причем одна пятилетняя девочка, Мария, осталась навсегда парализованной по самую шею. Это `упущение` показывает, как мало мы знаем о том, что, как нам кажется, нам известно.
С тех пор как Хамас захватил власть в секторе Газы, в израильской прессе появилось новое бранное слово – `Хамастан`. Оно встречается даже в рубриках `сухих` новостей, предназначенных для чистой подачи не подвергшихся редактуре фактов. То же верно и для таких движений, как Хамас и Хизбалла, которые называются на иврите `группировками`, а не политическими движениями или партиями. Никогда не приводится в прессе и перевод арабского слова `интифада` – `восстание`.
Любопытно было наблюдать за реакцией израильских газет на убийство Имада Мугние в Сирии в феврале. Каждый старался превзойти другого, называя его `архитеррористом`, `господином террора` и `величайшим террористом мира`. Прессе понадобилось несколько дней, чтобы перестать восхвалять его убийц и задуматься о том, какими могут быть последствия. Журналист Гидеон Леви считает, что это – израильская тенденция: `Цепочка ликвидированных Израилем `главарей террора`, от Али Саламе и Абу Джихада, через Аббаса Мусави и Ихйе Айяша и до шейха Ясина и Абдель Азиза Рантиси (всё это были `операции`, которые мы праздновали с помпой, опьяненные одним сладостным моментом) привели только к трагическим и болезненным актам мести против Израиля и против евреев во всем мире`.
Разумеется, израильские корреспонденты-арабисты должны говорить по-арабски – и многие из них действительно учились в учебных заведениях истеблишмента `органов безопавности` – а также они должны знать историю и политику Ближнего Востока. И они должны быть евреями. Удивительно, но израильские СМИ предпочтут взять на работу человека с средним уровнем арабского, нежели того, для которого арабский язык – родной, поскольку он может оказаться палестинцем-гражданином Израиля. Очевидно, журналисты-евреи более приспособлены для того, чтобы объяснить, `что арабы думают`, `к чему арабы стремятся` и `что арабы говорят`. Может быть, потому, что редакторы знают, что хочет слышать их публика – или, что даже важнее, чего израильская публика не хочет слышать.
Когда такие слова, как `оккупация`, `апартеид` и `расизм` (не говоря уже о `Палестинцах-гражданах Израиля`, `бантустанах`, `этнических чистках` и `Накбе`) отсутствуют в израильской общественной дискуссии, гражданин Израиля может прожить всю жизнь, не зная, рядом с чем он живет. Возьмем слово `расизм` (`гизанут`). Если израильский парламент принимает закон, по которому 13% земли в стране могут быть проданы только евреям, это – расистский парламент. Если за 60 лет существования государства только один раз министром был назначен араб, это – расистское правительство. Если за 60 лет демонстраций в этой стране резиновые и боевые пули используются только против демонстрантов-арабов, это значит, что в Израиле – расистская полиция. Если 75% израильтян признаются, что они отказались бы иметь соседа-араба, это – расистское общество. Не признавая того факта, что отношения между евреями и арабами в Израиле формируются посредством расизма, израильские евреи обрекают себя на неспособность справиться с проблемой или даже просто с действительностью, в которой они живут.
То же отрицание действительности кроется в избегании термина `апартеид`. Израильтянам трудно произносить это слово ииз-за ассоциаций с Южной Африкой. Я не хочу сказать, что на оккупированных территориях сегодня существует совершенно идентичный режим, но страна не нуждается в скамейках `только для белых`, чтобы быть государством апартеида. В конце концов, `апартеид` означает `разделение`, и если на оккупированных территориях евреи ездят по одним дорогам, а палестинцев заставляют пользоваться другими, то это – апартеидная система дорог. Если разделительное заграждение, построенное на тысячах дунамов конфискованной у палестинцев земли, разделяет людей (включая палестинцев, оказавшихся по обе стороны от Стены), то это – апартеидная Стена. Если на оккупированных территориях действуют две юридические системы, одна – для еврейских поселенцев, а другая – для палестинцев, то это – юрисдикция апартеида.
И, кроме того, есть само понятие `оккупированные территории`. Стоит отметить, что в Израиле `нет` оккупированных территорий. Иногда этот термин используется `левым` политиком или комментатором, но в новостях он отсутствует. В прошлом эти территории называли `контролируемыми`, чтобы скрыть сам факт оккупации; затем – Иудеей и Самарией, но в целом в израильских СМИ сегодня они называются просто `территориями`, `ха-штахим`. Это помогает сохранить понятие о том, что евреи – это жертвы, действующие исключительно в целях самозащиты, а палестинцы – бандиты, негодяи, народ, который лезет в драку без всякой причины. Простой пример – выражение `житель `территорий` был пойман на контрабанде оружия`. Может быть, для жителя оккупированной территории было бы резонно попытаться бороться против оккупации, но если он – просто с `территорий`, это теряет всякий смысл.
Израильские журналисты – не часть `сил безопасности`, и от них никто не требует оправдывать милитаристскую политику Израиля в глазах публики. Они сами, почти бессознательно, следуют этим правилам и ограничениям, что делает их еще более опасными. И все же большинство израильтян считают, что их пресса – слишком `левая`, недостаточно патриотичная, — а зарубежная еще хуже. Во время Второй интифады министр финансов Авраам Хиршзон требовал закрытия израильского бюро CNN, на том основании, что его программы `тенденциозны и представляют из себя не что иное, как подстрекательство против Израиля`.
Израильские мужчины до 50 лет обязаны отдавать месяц в году резервистской военной службе. Один из первых начальников штаба, Игаль Ядин, сказал как-то, что `гражданин – это солдат в 11-месячном отпуске`. Для израильской прессы отпусков не существует.
Перспектива 
Обсуждение
Комментариев нет.