Добро пожаловать в ад — 3

Нога Эйтан, «Ха-Арец», 11.05.2007, часть 3

История молодой женщины, вышедшей замуж в религиозное поселение на оккупированных территориях.Окончание. Начало здесь: https://perspecktiva.com/2018/12/13/добро-пожаловать-в-ад-1/ продолжение: https://perspecktiva.com/2018/12/13/добро-пожаловать-в-ад-2/ 

Идя навстречу людям

Раввин поселения Хар Браха и его ешивы – рабби Элиезер Меламед, 46-ти лет, выпускник ешивы «Мерказ Ха-рав» в Иерусалиме. Его отец, раввин Зальман Меламед — председатель Совета раввинов Иудеи и Самарии и раввин поселения Бейт-Эль Бет. Он – один из лидеров ультраортодоксального националистического движения «Хардалим». Он – в авангарде процесса нарастающего религиозного экстремизма, который происходит в национально-религиозной среде, и основатель как «Седьмого Канала» — частной поселенческой радиостанции – так и газеты «Шева». В период размежевания отец и сын выпустили постановление, согласно которому солдаты АОИ должны отказываться выполнять приказы об эвакуации поселений. Некоторые студенты военной ешивы «Хар Браха» отказались принять участие в размежевании и были наказаны.

Раввин Элиезер Меламед – резкий человек с холодным, тихим голосом. В 1995 году, за девять месяцев до убийства Ицхака Рабина, Меламед был одним из трех раввинов, подписавших посланное ведущим раввинам страны письмо, в котором задавался вопрос: «не нужно ли предупредить главу правительства и его министров, что, если они не прекратят передавать жителей Иудеи, Самарии и сектора Газы под власть убийц, то, согласно «галахе», их необходимо будет предать народному суду и покарать как «мозеров» — евреев, предающих других евреев под власть неевреев. После убийства Меламед приблизил к себе раввина Самуэля Двира, из поселения Кармей Цур. Трое из студентов Двира сообщили, что он говорил им, что Рабина следует покарать за то, что он «родеф» — так называется еврей, подвергающий опасности жизнь других евреев. После того, как это сообщение появилось а прессе, Меламед нанял Двира преподавать в ешиве Хар Браха, и тот переехал в поселение.

Меламед – плодовитый автор текстов на темы религии, имеющий четкие позиции в отношении Галахи и современных событий. Например, по вопросу «трансфера» арабов – он считает, что палестинцам, «как за Зеленой чертой, так и в ее пределах», должен быть предложен «честный выбор» — либо жить здесь в статусе «гер тошав» (библейское выражение, означающее «иностранный житель»), либо эмигрировать. Он говорит, однако, что во время войны правила меняются: «Все население должно быть изгнано, оставлены должны быть лишь те, кто, как нам известно, поддерживал нас на практике».

Произнося принятое благословение государству, он пропускает слова молитвы за благоденствие его лидеров. Высший Суд Справедливости для него – это «учреждение, провоцирующее против Торы», пресса – почти всегда «лживая». В статье, опубликованной на сайте поселенцев Хеврона, он осуждает Совет поселений за «принятие примиренческой позиции в изгнании поселенцев и разрушении Гуш Катифа» — бывшего блока поселений в секторе Газа. В другой статье, 2004 года, он писал, что если между супругами существует несогласие, потому что один из них боится и хочет покинуть поселение, Галаха стоит на стороне того, кто упорствует в желании остаться. «Но в любом случае, — пишет он, — если он придет за советом, нужно посоветовать ему куда-нибудь переехать».

Рабби Меламед отказался реагировать на заявления Хани Лалум: «Эта статья была написана сразу на основании враждебного отношения. У такого человека, как я (поселенец, религиозный, раввин, мужчина), нет шансов достичь здесь хоть какой-то справедливости. Любое сотрудничество со мной будет расценено как подтверждение правильнсти написанного». Вместо этого он предложил мне поговорить с Дуди Финклером, бывшим студентом ешивы в Хар Браха, а ныне – менеджером по продаже газеты «Шева».

«Мы уехали из Хар Браха через два месяца после начала интифады, — говорит Финклер. – Было действительно страшно. Моя жена работала в Раанане и должна была ездить тцуда каждый день. Я могу свидетельствовать только за себя, но мы получили поддержку от рабби. Он даже приехал на новоселье в наш новый дом в Гиват Шмуэль, и до сего дня я поддерживаю отношения с ним и с другими людьми в поселении».

Согласно Финклеру, рабби Меламед – «либеральный человек, он идет навстречу людям». «Он не считает, что всем подходит все. Например, он не думает, что все должны учиться в ешиве, и тех, кто не подходит для этого, он освобождает. Например, у меня было несколько друзей, которые учились в ешиве, но не очень-то на самом деле учились — если вы понимаете, о чем я. Они спросили его, могут ли они поехать на год за границу в качестве армейских эмиссаров. Он сказал им: вы все равно не учитесь? Так езжайте. Он просто невероятно идет людям навстречу».

Понять страдания жертв

Политическая обстановка в Хар Браха повлияла на Хани Лалум иначе, чем та ожидала, и жизнь в поселении привела к идеологическим изменениям в ее мировоззрении. «Чем сильнее становилось оказываемое на меня давление, тем больше я идентифицировала себя с палестинцами» — говорит она. «Я научилась смотреть им в глаза».

— Политическая атмосфера не усилила твои националистические чувства?

— Наоборот: когда я ехала в машине с другими поселенцами и мы проезжали мимо арабов на блокпосту Хауара, и некоторые из поселенцев проклинали их, я видела в них живых людей – мужчин, женщин, детей. Когда я видела их страдания, их бедность, то, как они ждут часами на блокпосту, как трудно им вести нормальную жизнь, войти в Шхем, выйти из Шхема, я совершенно перестала идентифицировать себя с тем, что говорили поселенцы, с восхвалением убийств. Чем больше я видела, как мы их контролируем, насколько мы сильны, тем больше понимала – если ты доводишь до отчаяния целый народ, ничего хорошего из этого выйти не может.

Я не знаю, каково оптимальное политическое решение – не говорите со мной о политике. Я знаю только, что когда я еду в машине с кондиционером и вижу женщину, стоящую часами под палящим солнцем на блокпосту – я не могу этого вынести. Теперь я знаю, что религиозный сионизм не принадлежит поселенцам крайних взглядов. У каждого, кто строит сионизм только на основе оккупации территорий, есть проблема с сионизмом.

Хани говорит, что, встреть она больше сочувствия в своем окружении, она могла бы все перенести и остаться в Хар Браха до сегодняшнего дня. Она рада, что дошла до состояния пост-травмы и смогла уехать, чтобы жить «нормальной жизнью в нормальном месте». Она серьезно рассуждает о необходимости создания «горячей линии» для женщин-поселенок в состоянии стресса.

«Женщины в поселениях живут в страхе, и этот страх их парализует. Я хочу сказать этим женщинам, что так жить – невозможно. Я знаю, что для вас день – не день и ночь – не ночь. Вы существуете, вы дышите, но вы не живете. Вы должны знать, что, при всей боли, при всей трудности ломки привычных рамок, выбора иногда нет. Если не для вас, то для ваших детей».

Она не чувствует еще, что с прошлым совершенно покончено, но она создала себе в Тивоне новую жизнь. Она работает координатором отделения коммуникации в поселке религиозной молодежи Кфар Хасидим и помогает душевнобольным. «Мне очень нравится в Тивоне. Здесь всех принимают, как они есть – религиозных, светских, ашкеназов и евреев из восточных стран, левых и правых, и рядом – арабская деревня Босмат Табун. У меня есть несколько очень правых подруг и несколько подруг из радикальной левой. Я очень уважаю руководителей молодежной деревни, где я работаю. Это женщины правых взглядов, но у них есть терпимость и необыкновенная способность принимать «другого». Для меня «Великий Израиль» — это не просто территориальная целостность, аннулирующая любые другие моральные ценности. Для меня это место, в котором могут жить разные люди с различным мировоззрением. Да, и арабы тоже».